Никто не мог так ценить внутреннюю свободу и никто не мог так оценить описание абсурда, нелепости, вывернутого наизнанку существования, как интеллигенты.
Есть книги, ставшие чем-то большим, чем просто книги. Про них даже трудно сказать, хорошие они или плохие. Они просто есть – «Дон Кихот», «Швейк», «Гаргантюа и Пантагрюэль»… Они есть не на полке, а в мире. К таким книгам относятся и повести математика и священника англиканской церкви Льюиса Кэрролла об Алисе в Стране Чудес и Зазеркалье.
Собеседники
«Картинки и разговоры» – книга не о Кэрролле и о Кэрролле. Переводчица «Алисы…» Нина Демурова беседует с теми, чью жизнь сказка «глубоко перепахала». Причем надо учитывать то, что сказку эту можно читать и когда молоко на губах не обсохло, и когда седина проступила. «Книга для очень маленьких и для очень взрослых» – так было про нее сказано.
Учитывая это последнее обстоятельство и в полном соответствии с заглавием книгу обильно проиллюстрировали. Ведь в собеседники к Демуровой не могли не попасть художники, иллюстрировавшие «Алису…». Надобно признать: отважные люди! Текст «Алисы…» так же прочно соединился с рисунками ее первого иллюстратора Джона Тенниэлла, как текст «Бравого солдата Швейка» с иллюстрациями Йозефа Лады.
Однако ж и Юлия Гукова, и Геннадий Калиновский, и Леонид Тишков, и Александр Кошкин, и Елена Базанова, и многие другие рискнули посоревноваться с Тенниэллом. Читатели — почитатели Кэрролла, так или иначе втянутые в орбиту его удивительной прозы, как правило, рисковые ребята. Наверное, поэтому они, при всей своей любви к странности и эксцентричности, люди успешные.
Кто такой Кэрролл, становится понятно, когда слышишь разноголосицу их мнений. Кажется, что говорят о разных людях. Для историка литературы и страстного лошадника Дмитрия Урнова Кэрролл – мрачный мизантроп, minusmann, недочеловек, похоронщик викторианской Англии, а его сказочная дилогия – погребальный звон по Британской империи. Для математика Юлия Данилова Кэрролл – математический гений, увидевший мир формул в образах. Для художника Калиновского – веселый волшебник, умудрившийся соединить детскость и ученость без ущерба для той и другой.
Разброс профессий интерпретаторов Кэрролла столь же удивителен, как и разброс их мнений: здесь специалист по скорпионам Виктор Фет, переведший поэму Кэрролла «Охота на Снарка», и крупный бизнесмен Павел Рабин, организовавший в Монголии «геостратегическую игру» по той же поэме; знаменитый мультипликатор Андрей Хржановский, экранизировавший «Алису…», и замечательный театральный режиссер Юрий Погребничко, «Алису…» инсценировавший; математик Теодор Кренкель и скульптор Владимир Цепляев; мастер мягких игрушек Ксения Шиловская и композитор Игорь Егиков.
Один вопрос
Отчего книги Кэрролла так пришлись ко двору позднесоветской интеллигенции? Вышедшая в 1967 году в Софии на русском языке «Алиса…» в переводе Нины Демуровой сделалась едва ли не настольной книгой людей, живших в обстановке, нимало не похожей на обстановку викторианской Англии. Впрочем, чем-то весьма существенным брежневский Советский Союз все же напоминал викторианскую Англию. Империя на самом пике своего могущества. О том, что она может рухнуть, никто и помыслить не может, однако тонкий художественный аппарат настоящего писателя фиксирует: «Момент, и все покрывает мрак. А дальше не наше дело…»
Не то чтобы люди, запоем читавшие «Алису…», это понимали. Если бы понимали, то только бы обрадовались, потому что жить в империи Брежнева было не в пример тоскливее, чем в империи королевы Виктории. Нет. На сознательном уровне их влекло иное. Об этом ином – ей-ей – неплохо сказала первая же собеседница Нины Демуровой, переводчица и филологиня Александра Борисенко: «…ощущение изумительной свободы – свободы ума и логики среди внешних ограничений и хаоса. Я думаю, никто не мог так ценить внутреннюю свободу, как советские интеллигенты».
Стоит добавить: никто не мог так ценить внутреннюю свободу и никто не мог так оценить описание абсурда, нелепости, вывернутого наизнанку существования, как все те же интеллигенты. Никому более не пришлось бы по душе изображение того, как все страхи оказываются страхами сна, кошмаром, от которого легче легкого избавиться. Просто проснуться и скинуть с себя зверьков или карты, как и поступает Алиса в конце каждой книги.
И вот что любопытно: Кэрролл ведь был в России, останавливался в Москве в той же гостинице, где останавливался Достоевский. Об этой его поездке по-кэрроллиански загадочно, вывернуто говорит Дмитрий Урнов: «…фирма «Мелодия», выпустившая грампластинку с театральной постановкой «Алисы», занимала участок в Чернышевом переулке, где когда-то находилась англиканская церковь, куда не раз приходил Кэрролл. (…) Ведь в «Зазеркалье» отразились его московские впечатления. В Россию Чарльз Лютвидж Доджсон приезжал не как Льюис Кэрролл, а как лицо духовное и официальное, участвовал в переговорах, для чего и ездил в Троице-Сергиеву лавру. (…) Из Управления по делам церквей и культов мне, когда я писал книгу о Кэрролле, было отвечено: «Переговоры были секретными, и мы должны еще проверить, целесообразно ли их рассекречивать». Вполне кэрроллианская, зазеркальная история.
Демурова Н.М. Картинки и разговоры: Беседы о Льюисе Кэрролле. – СПб.: 2008. – 576 с.
Никита Елисеев «Эксперт Северо-Запад» №6 (404)